Неточные совпадения
В полчаса с небольшим кони пронесли Чичикова чрез десятиверстное пространство — сначала дубровою, потом хлебами, начинавшими зеленеть посреди свежей орани, потом горной окраиной, с которой поминутно
открывались виды на отдаленья, — и широкою аллеею раскидистых лип внесли его в генеральскую деревню.
Райский подошел сначала к одному, потом к другому окну. Из окон
открывались виды на поля, деревню с одной стороны, на сад, обрыв и новый дом с другой.
В светлый ноябрьский день подъезжал Привалов к заветному приваловскому гнезду, и у него задрожало сердце в груди, когда экипаж быстро начал подниматься на последнюю возвышенность, с которой
открывался вид на весь завод.
Привалов свободно вздохнул, когда они вышли на широкий балкон, с которого
открывался отличный
вид на весь Узел, на окрестности и на линию Уральских гор, тяжелыми силуэтами тянувшихся с севера на юг.
Отсюда, сверху,
открывался великолепный
вид во все стороны. На северо-западе виднелся низкий и болотистый перевал с реки Нахтоху на Бикин. В другую сторону, насколько хватал глаз, тянулись какие-то другие горы. Словно гигантские волны с белыми гребнями, они шли куда-то на север и пропадали в туманной мгле. На северо-востоке виднелась Нахтоху, а вдали на юге — синее море.
С высоты террасы мне
открывался чудный
вид на долину реки Лефу.
Отсюда
открывается великолепный
вид на восток — к морю, и на запад — вверх по долине.
Сверху, с горы,
открывался великолепный
вид во все стороны.
С вершины перевала нам
открылся великолепный
вид на реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые облака на небе и дальние горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от дороги светлой полосой змеилась река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по земле и казался неподвижным. В стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.
Когда мы поднялись на вершину хребта, утренняя мгла рассеялась, и
открылся великолепный
вид во все стороны.
Чем дальше, тем интереснее становилась долина. С каждым поворотом
открывались все новые и новые
виды. Художники нашли бы здесь неистощимый материал для своих этюдов. Некоторые
виды были так красивы, что даже казаки не могли оторвать от них глаз и смотрели как зачарованные.
Князь подвел гостей к окну, и им
открылся прелестный
вид.
Она стояла на высоком берегу реки Перлы, и из большого каменного господского дома, утопавшего в зелени обширного парка,
открывался единственный в нашем захолустье красивый
вид на поёмные луга и на дальние села.
Обыкновенно сговаривалось три-четыре воспитанника из москвичей; все вместе брали места в одном и том же дилижансе и всегда приказывали остановиться, не доезжая Всесвятского, на горе, с которой
открывался вид на Москву.
И они втроем: Мина, Журавский и мой приятель, отправились к карцеру с
видом людей, идущих на деловое свидание. Когда дверь карцера
открылась, я увидел широкую скамью, два пучка розог и помощника Мины. Затем дверь опять захлопнулась, как будто проглотив красивую фигуру Крыштановича в мундирчике с короткой талией…
От церкви
открывался вид и на все село, и на красавицу реку, и на неоглядные поля, занявшие весь горизонт, и на соседние деревни, лепившиеся по обоим берегам Ключевой почти сплошь: Роньжа, Заево, Бакланиха.
Мать вела его за руку. Рядом на своих костылях шел дядя Максим, и все они направлялись к береговому холмику, который достаточно уже высушили солнце и ветер. Он зеленел густой муравой, и с него
открывался вид на далекое пространство.
В монастыре обыкновенно смотрели старинную церковь и взбирались на колокольню, откуда
открывался далекий
вид. В ясную погоду старались увидеть белые пятнышки губернского города и излучины Днепра на горизонте.
— Что ты, что ты!.. Ни под каким
видом не
открывайся — все дело испортишь. Загалдят, зашумят… Стравят и Ястребова, и Кожина — не расхлебаешься потом. Тихонько возьми у какого-нибудь верного человека.
Дорога от Балчуговского завода шла сначала по берегу реки Балчуговки, а затем круто забирала на лесистый Краюхин увал, с которого
открывался великолепный
вид на завод, на течение Балчуговки и на окружавшие селение работы.
Все эти подробности я сообщил сестре, пусть канцелярия читает и бесится губернатор. Я рассказал это в
виде шутки и довольно удачно. Кажется, он надеялся открыть какую-нибудь важную тайну — а ларчик просто
открывался.
На каждом перекрестке
открывались ежедневно «фиалочные заведения» — маленькие дощатые балаганчики, в каждом из которых под
видом продажи кваса торговали собою, тут же рядом за перегородкой из шелевок, по две, по три старых девки, и многим матерям и отцам тяжело и памятно это лето по унизительным болезням их сыновей, гимназистов и кадетов.
Растения были слабостью Раисы Павловны, и она каждый день по нескольку часов проводила в саду или лежала на своей веранде, откуда
открывался широкий
вид на весь сад, на заводский пруд, на деревянную раму окружавших его построек и на далекие окрестности.
Мать села у входа на
виду и ждала. Когда
открывалась дверь — на нее налетало облако холодного воздуха, это было приятно ей, и она глубоко вдыхала его полною грудью. Входили люди с узлами в руках — тяжело одетые, они неуклюже застревали в двери, ругались и, бросив на пол или на лавку вещи, стряхивали сухой иней с воротников пальто и с рукавов, отирали его с бороды, усов, крякали.
Вид с нее
открывался на три стороны: группы баб и девок тянулись по полям к усадьбе, показываясь своими цветными головами из-за поднявшейся довольно уже высоко ржи, или двигались, до половины выставившись, по нескошенным лугам.
А теперь, описав наше загадочное положение в продолжение этих восьми дней, когда мы еще ничего не знали, приступлю к описанию последующих событий моей хроники и уже, так сказать, с знанием дела, в том
виде, как всё это
открылось и объяснилось теперь. Начну именно с восьмого дня после того воскресенья, то есть с понедельника вечером, потому что, в сущности, с этого вечера и началась «новая история».
Тут вошел Семен Иванович с сильно заспанным
видом; левый глаз у него вовсе не хотел
открываться, сколько он ни нудил мускул, нарочно затем приставленный к глазу, чтоб его раскрывать.
Все дороги
открывались перед ним, дороги, уснащенные разнообразнейшими
видами прав, привилегий, лакомств и наград.
И даже тогда, когда перед ним, в
виде воспособления,
открылась безграничная область лужения, — даже и тут не забыл об утраченном куроцапстве, но втайне роптал: вот кабы опять в страну шиворота заглянуть!
Моя комната была во втором этаже, и из окна
открывался широкий
вид на реку и собственно на пристань, то есть гавань, где строились и грузились барки, на шлюз, через который барки выплывали в Чусовую, лесопильню, приютившуюся сейчас под угором, на котором стоял дом, где я остановился, и на красовавшуюся вдали двухэтажную караванную контору, построенную на самом юру, на стрелке между Каменкой и Чусовой.
Я убежден, что Николай Матвеич не променял бы своей передней ни на какие блага мира. Дело в том, что из единственного окна этой комнаты
открывался чудный
вид на родные зеленые горы.
А вечером, когда высыпали звезды и зазвенел под ногами ледок, взял Линочку под руку и пошел на Банную гору, откуда днем
открывался широкий
вид на разлившуюся реку.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут
открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при
виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в
виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
С широкого крыльца паньшинской приисковой конторы, на котором смотритель прииска Бучинский, по хохлацкой привычке, имел обыкновение отдыхать каждое после обеда с трубкой в зубах,
открывался великолепный
вид как на весь Паньшинский прииск, так и на окружавшие его Уральские горы. И прииск и горы были «точно поднесены к конторе», по меткому выражению приисковой стряпки Аксиньи.
Поднимается занавес;
открывается вид на озеро; луна над горизонтом, отражение ее в воде; на большом камне сидит Нина Заречная, вся в белом.
Треплев(окидывая взглядом эстраду). Вот тебе и театр. Занавес, потом первая кулиса, потом вторая и дальше пустое пространство. Декораций никаких.
Открывается вид прямо на озеро и на горизонт. Поднимем занавес ровно в половине девятого, когда взойдет луна.
Дверь
открывается, и двое в черном — люди жуткого
вида — вводят Муаррона со связанными руками и с повязкой на глазах. Руки ему развязывают, повязку снимают.
Из окна
открывался отличный
вид на заводский пруд, несколько широких улиц, тянувшихся по берегу, заводскую плотину, под которой глухо покряхтывала заводская фабрика и дымили высокие трубы; а там, в конце плотины, стоял отличный господский дом, выстроенный в русском вкусе, в форме громадной русской избы с высокой крышей, крытой толем шахматной доской, широким русским крыльцом и тенистым старым садом, упиравшимся в пруд.
И когда он говорил о будущем походе своём, то глаза его,
открываясь, смело глядели вперёд, а
вид он имел завоевателя, который ни во что, кроме своей силы, не верит. Нравилось мне это существо, и в речах его чувствовал я зрелость.
Один день, во время уборки хлеба, мы с Катей и Соней после обеда пошли в сад на нашу любимую скамейку — в тени лип над оврагом, за которым
открывался вид леса и поля.
Они свернули в сторону и шли всё по скошенному полю, то прямо, то забирая направо, пока не вышли на дорогу. Скоро показались тополи, сад, потом красные крыши амбаров; заблестела река, и
открылся вид на широкий плес с мельницей и белою купальней. Это было Софьино, где жил Алехин.
Самый дом занимал вершину главного холма, и с верхней его террасы
открывался великолепный
вид на весь город, на сосновый бор, охвативший его живым кольцом, и на прятавшиеся в этом лесу заимки.
Наш коробок катился мимо богатых церквей, потом обогнул старый гостиный двор и по широкой плотине, с которой
открывается почти швейцарский
вид на загородные дачи, перебрался на другой берег довольно широкой реки Исети.
Мы напились чаю, потом сварили в том же чайнике похлебку из убитого Костей рябчика и вообще блаженствовали. Жар свалил, и начиналась лучшая часть горного дня. Отдохнув, мы отправились опять на шихан, с которого
открывался чудный
вид на десятки верст. Вообще время провели очень недурно и вернулись к балагану только в сумерки, когда начала падать роса. Горные ночи холодные, и мы решили спать в балагане. Постель была устроена из горного иван-чая, который достигает высоты человеческого роста.
На беду, с этого пункта горы
открывался далекий широкий горный
вид, так что можно было рассмотреть и наш завод, узкую полоску заводского пруда и блестящие нити трех горных речек, вливавшихся в него. С этой картиной сейчас связывалась гнетущая мысль о холодном квасе или чае со сливками… Сашка уже не роптал и не ругался, а безмолвно лежал на траве.
Скалы и тропические растения, от контраста сделавшиеся еще темнее, красиво обрамляли толстые зеркальные стекла, сквозь которые
открывался вид на внутренность аквария.
Рядом с Мещанской гильдией, на противоположной стороне Фонтанки, с балкона дома Шамо, где жил тогда пишущий эти строки,
открывался чуть ли не лучший, чуть ли не самый страшный
вид в целом городе на это пожарище.
«Если бы держал Он когда-либо в себе совет, каким образом
открыться, то Его откровение не было бы от вечности, вне чувства и места, стало быть, и тот совет должен был бы иметь начало и стать причиной в Божестве, ради которой Бог совещался в Троице Своей, должны бы быть, следовательно, в Боге мысли, которые явились Ему как бы в
виде образов, когда Он хотел идти навстречу вещам.
Перед нами
открылась большая болотистая котловина, со всех сторон обставленная невысокими сопками, имеющими
вид размытых холмов.
За этим мысом берег делает крутой изгиб на запад. Отсюда
открывается вид на низменный продольный берег, идущий на протяжении 30 километров к юго-западу и вдали оканчивающийся мысом Гиляк.